На небольшой период после возвращения из Великого Посольства и началом строительства столицы на финских болотах центром русского двора стал восток Москвы. Измайлово, Преображенское, Семеновское, немецкая слобода, будущее Лефортово, в тех местах, что служили полями потешных сражений юного Петра, ныне возмужавший Государь обсуждал планы сражений уже реальной войны, что гремела на Севере.
Cornelis de Bruijn на портрете работы Godfrey Kneller
Как раз в то время осенью 1701 года проездом через Русские земли путешествовал голландец Корнелиус де Брюйн (Cornelis de Bruijn). Знаменит он прежде всего не как составитель очередных «записок о Московии», которых тогда уже в Европе стало выходить предостаточно, но своими зарисовками. Например, первым изображением русской столицы, выполненной с соблюдением законов «першпективы». С Воробьевых гор художнику открылся прекрасный вид на Новодевичий монастырь, дорогу, ныне Большую Пироговку, устремленную к Кремлю. Но путь голландского путешественника начался, как и у многих иностранцев, с Архангельска. Основанный еще царем Иваном Васильевичем для торговли, прежде всего с Англией, он почти полтора столетия оставался «северными воротами» России, пока не вознеслось острие Петропавловского шпиля и Петр в конце Северной войны не перенес всю торговлю в свое новое детище. В то время швед был силен и на море, и на суше, так что Архангельск оставался единственным безопасным портом России на севере. В Москву Корнелиус прибыл со стороны Ярославля и тут же отправился в Немецкую слободу. Его знакомство с Государем было анекдотичным, но вполне в духе эпохи. Русские цари со времен Алексея Михайловича взяли обычай незадолго до Крещения посещать иностранцев, живущих в Москве в Немецкой слободе и находящихся на государевой службе.
Петр I портрет работы Godfrey Kneller
Голландские знакомые де Брюина, ставшие его проводниками по Первопрестольной, рекомендовали путешественника Царю. На «ассамблее» художник сразу узнал Петра среди десятка гостей, чем немало его удивил. Де Брюин признался, что видел в Англии портрет работы Кнеллера (Godfrey Kneller) (или Неллера, как принято называть художника на английский манер). Голландец был знаком со знаменитым портретом юного царя, подаренным будущим Императором английскому королю во время «Великого Посольства» в 1698. Петр остался доволен этим ответом. А Де Брюин в свою очередь был приятно удивлен умением Петра говорить по-голландски. На верфях прибрежной страны русский Царь, впрочем, научился не только языку и плотницкому делу, но и приобрел завидный прагматизм. Он тут же расспросил нового знакомого о дальних краях, а при следующей встрече попросил написать портреты своих маленьких дочерей, чтобы разослать их потенциальным женихам за границу. Художник, разумеется, не мог отказать. С того же собрания в Семеновском, можно отчитывать и косвенное соприкосновение приезжего голландца с нашими краями. В приемном покое он случайно столкнулся с князем Юрием Юрьевичем Трубецким, который был дальним, но прямым предком того самого Иван Николаевич Трубецкого, построившего на месте мельницы Блошиха фабрику, с основания которой и ведет родословную наш город. Петр на аудиенции расспросил голландца о его предыдущем путешествии на Восток, Де Брюин ответил подробно и преподнес русскому царю, свой альбом с видами Иерусалима и Египта. Эта книга имела в то время громадный успех на Западе.
Петр I в Голландии
Тогда же де Брюина познакомился со Светлейшим Князем Александром Даниловичем Меншиковым. Это знакомство спустя шесть лет сыграет важную роль в его судьбе. А в тот период весной 1701 года, накануне Пасхи, голландский путешественник был приглашен в новую усадьбу светлейшего. Так он это описал — «приготовили уже все необходимое для поездки в имение Князя Александра, называемое «Алексеевским» и находящегося близ Леоновского, в 12-верстах от Москвы, где у этого Князя была дача на реке Яузе. Это прекраснейшее местечко, где устроены были удивительные садки, наполненные отборною рыбой. Но лучше всего для меня показались громадные конюшни, хотя они были деревянные, также, как и сам дом. В конюшнях этих были более 50-ти лошадей превосходной красоты. На даче мы нашли уже нескольких немецких девиц, которых Его Величество пригласил туда, для устройства там нескольких приятных пирушек…». Любопытно замечание Де Брюина о том, что все постройки были деревянные. Видимо очень скоро Полудержавный Властелин перестроит свои хоромы в камне, и в таком виде, разве что обветшав, они простоят вплоть 1820-х годов. Как и во времена прежнего хозяина, эти руины служили местом пьяных праздничных кутежей только для низких сословий, из которых происходил, как говорят, и сам Меншиков. [1]Прихожане Покровской церкви 1823 году подали коллективное прошение на разбор «каменного дворца с двумя каменными флигелями» под строительство церкви. Так что та резиденция, «дача» Меншикова, ставшая объектом подробного описания голландца скорее всего была первым «временным» дворцом. Для вельмож такого уровня подобное было не редкостью. Можно вспомнить знаменитый временный зимний деревянный дворец Елизаветы Петровны, который служил ей резиденцией в Петербурге, пока строился Зимний. Позже остатки этого гигантского деревянного барочного сооружения служили мастерской Фальконе, ваявшего в нем Медного Всадника. Но судьба дворца Меншикова оказалась парадоксальней, ведь Князь, отстроив каменные дом и флигеля, так и не успел обжиться и закрепиться в них. Скорее всего, строительство каменных чертогов относится либо к 1700-х-1710-м годам, либо же 1720-х. Правда с 1714 года в России было запрещено каменное строительство везде кроме Петербурга. Указ действовал до 1741 года. Возможно, даже он не остановил бы князя, ведь не останавливал его страх перед гневом Петра забираться рукой в государеву казну. Надо помнить, что с 1710-го Меншиков был занят строительством своей грандиозной барочной резиденции в Петербурге, а 1707-1709 годы были годами Полтавской Виктории и активной фазы войны. Так что вероятнее всего строительство началось уже после смерти Петра Великого и неизвестно успели ли усадьбу довести до конца. Опала и ссылка лишили Меншикова всего, в том числе и земель в Алексеевской роще, которые были возвращены Богоявленскому монастырю. Насельники оного не решились перечить желанию всесильного фаворита заполучить эти земли в годы его власти, но быстро подсуетились, чтобы вернуть свое, стоило лишь фортуне изменить некогда всесильному вельможе.
Храм Покрова Пресвятой Богородицы, построенный из руин Меншиковского дворца в Алексеевской роще в 1820-е годы.
Голландский путешественник, пробыв в Москве почти год, отправился дальше на юг. И в Россию вернулся лишь спустя несколько лет в 1707 году, когда шел самый суровый период Северной войны. Карл XII разгромил по очереди союзников России и двинулся на Москву. Скоро должны были грянуть победные трубы славной Полтавы, но пока силы казались неравны. Могла молодая армия новой России противостоять самым сильным воинам Европы? В России этот вопрос за минувшие столетия задавали регулярно. Но воля Петра была несокрушима, и Светлейший Князь Меншиков дерзок был не только в своих покушениях на государеву казну, но и на полях сражений. Дерзок и жесток. Путь в Москву голландского путешественника на этот раз лежал не через Ярославль, когда он ехал из Архангельска, а через Владимир. Возвращаясь из Индии и Персия, он въехал в Россию через южные портовые ворота — Астрахань.
Путь Cornelis de Bruijn из Владимира в Москву по дороге из Ирана и Индии.
Свой путь он описал подробно. И было бы любопытно проследить его. Ведь время появления Владимирского тракта, нынешнего шоссе – главной артерии Балашихи, достаточно спорно. Еще в XV веке, когда великий князь Иван III шел этими землями на Казань, то как пишет летописец «войска шли без пути», как таковая дорога отсутствовала. Тракт до древнего Владимира шел севернее через Переславль-Залесский. Подробное описание дороги мы встречаем в «Истории Русской Церкви» митрополита Макария, когда он касается вопроса о встрече в селе Рогожи, нынешнем Ногинске, в 1666 году ряда восточных Патриархов. Путь восточных патриархов описан был не так подробно, как путь Де Брюина спустя полстолетия. С востока из Астрахани варианты быстрого передвижения мало изменились за полстолетия, главной транспортной артерией оставалась Волга. Только по водному пути патриархи плыли аж до самого Симбирска (ныне – Ульяновск), а Де Брюин пересел на подводы уже в Саратове и далее на северо-запад, минуя Петровск, Пензу, Касимов, прибыл во Владимир. В четыре часа ночи 1 ноября Де Брюин со спутниками отправился из Владимира в Москву, подробно его путь представлен на карте. Владимирский тракт был к тому времени уже обжит и довольно часто Де Брюин отзывается комплементарно о качестве дороги и ее ширине. Это не удивительно, ведь поставки материалов и ресурсов с востока России – Урала и Сибири в ее западные земли носили в годы войны стратегическое значение. Так что дорогу старались содержать в отменном состоянии. «Утром поехали далее в туманную и дурную погоду, но по хорошей дороге» — пишет де Брюин о своем пути по Владимирке, «…въехали в лес, через который пролегала очень широкая дорога, с деревьями по обоим сторонам, словно подвижная галерея». Любопытно его описания города Покрова, в то время уже выросшего в крупный торговый центр. Там, как пишет де Брюин, они смогли купить белый хлеб высокого качества. Правда и цены в Покрове были высокие. К сожалению, при переправе через Клязьму де Брюин повредил ногу, в результате чего все остальное путешествие до Москвы он описал без подробностей. Горенки, в которых голландец со спутниками заночевал перед последним рывком на Москву, отмечены лишь как место ночлега, хотя это, вероятно, первое упоминание Горенок у иностранца. Оставшийся путь был несколько дольше чем нынче.
До сих пор в Перово стоит верстовой камень – «от Москвы две версты» гласит надпись на нем, но камень был поставлен в 1783 году. В начале 18 века, Москва была еще меньше, чем спустя почти что столетие. Итого путешествие от Владимира до Москвы заняло у голландца примерно пять дней. Де Брюин пробыл в Немецкой слободе шесть недель выздоравливая, а потом его ждало несколько приключений по дороге домой. Путь пролегал по разоренным войной польским землям, лишь счастливая случайная встреча с князем Меншиковым, командующим русским войсками в тех местах, спасла де Брюина от гибели. Светлейший князь уговорил его вернуться в Москву, а оттуда снова отправится на север через Архангельск домой, в Голландию.
[1] Дмитрий Бибиков писал по этому поводу министру финансов последних лет царствования Александра I Гурьеву «Алексеевский дворец и флигеля оного, которые я осматривал лично действительно находятся в такой ветхости, что не только сохранение их не представляет для казны никакой пользы, но угрожает совершенным падением и опасностью для людей, летнее время туда собирающихся, из коих некоторые и часто заходя туда в нетрезвом виде, остаются спать и могут быть раздавлены».
Список источников и литературы
- Бруин, Корнелий де Путешествие через Московию / Корнилий де Бруин ; пер. [и предисл]. П. П. Барсова, провер. по гол. подлиннику О. М. Бодянским. — М., 1873. — 293, XIX с.
- Бугров А. В. Между Владимиркой и Стромынкой / А. В. Бугров Москва : Московия, 2008 — 205 с.
- Кулемин Г. Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Пехра-Покровское Московской епархии Балашихинского благочиния / / [Протоиерей Георгий Кулемин] М. : СТОГНА, 2002 — 83 с.