(1945 г.р.)

Я дитя Победы, так всегда говорил мой папа. Действительно, я родилась в Балашихе 28 апреля 1945 года, за две недели до окончания войны.

Моя мама Надежда Никаноровна Калистова (в девичестве Маркевич) приехала в Балашиху из Козельска Калужской области. Ее отец был дьяконом. Мама была в семье младшей. Она рано осталась без матери, и ее поднимала старшая сестра Сима, которая была на 17 лет старше. Мама окончила акушерские курсы и работала в балашихинском роддоме, но работа ей не нравилась. Позже папа устроил ее на «Рубин», где работал технологом, затем начальником техбюро, а впоследствии заместителем главного технолога. Папа Павел Иванович Калистов родом был из дворян, но тщательно это скрывал. Мой прадед (отец бабушки) был вице-губернатором в городе Остроленке (Польша), затем семья переехала в Варшаву. Там бабушка встретила своего будущего мужа — моего деда, они уехали в Петербург и там поженились. Отец рассказывал, что когда устраивался на работу, то выписал себе другое свидетельство о рождении, где написано, что он из мещан. Бабушка в это время сидела в сталинских лагерях, куда ее сослали как жену врага народа.  Во время войны отец вместе с заводом был эвакуирован в Нижний Тагил, и по возвращении оттуда семья окончательно осела в Балашихе.

Мое детство было грустным. В семилетнем возрасте я потеряла маму. Помню мы съездили с ней в дом отдыха в Горьковской области. Она уже тогда чувствовала себя плохо. Потом была больница, из которой ее выписали домой умирать. У нее была онкология, которая развивалась очень быстро. В конце лета мама собрала меня в школу. Купила форму и все, что необходимо. А в первый класс меня привел папа. Я помню, как он сказал учительнице: «Вот вчера мы похоронили маму». В день похорон я еще не осознавала полностью эту потерю. Помню венки в комнате и двоюродного брата Юрку, шестнадцатилетнего, который беззвучно ревел в углу. Мне очень не хватало мамы, и я убегала к ней на могилу и рассказывала ей о своих успехах в школе. Меня оттуда приводили. Однажды какой-то солдат привел меня и сказал: «Вот девочка сидела на могиле у мамы». В каждой взрослой женщине, в том числе и в нашей учительнице Клавдии Григорьевне, я прежде всего искала маму. Папа был очень артистичным, играл на мандолине, занимался в драмкружке. Почти сразу после смерти матери он женился, и у меня была настоящая сказочная мачеха. Чуть позже появились два младших брата. Родным детям, конечно, позволялось многое, их растили как принцев. Но, я их в воспитательных целях поколачивала.  Они все время были на моем попечении, и я должна была их «пасти». Водила их загорать в парк. Мне было лет 13. А им: одному — 3 года, другому — 4. Однажды мачеха купила билеты на сказку в Кремлевский театр (Дворца съездов тогда еще не было). И отправила меня туда с двумя братьями. А они были такие хулиганы. Младший Вовка выучил матерные слова и шпарил их где попало. Я стеснялась. Она проводила нас до Горенок. Мы сели в электричку и поехали дальше одни, потом в метро и на Красную площадь. Смотрели спектакль по сказкам Пушкина.

Может от того, что детство мое было грустным, моменты счастья врезались в память особенно ярко. Вот в пионеры приняли – это огромное счастье. Ярко вспоминаются массовки на майские праздники в парке у санатория «Красная Роза». Это место было особенно любимым. В майские дни на большой поляне в горенском парке были гуляния. Играл духовой оркестр, которым руководил мой дядя Николай Никанорович Маркевич. Обязательно был выездной буфет. Все вместе создавало чудесное ощущение праздника.

Гуляли мы совершенно самостоятельно, без присмотра взрослых. В моем детстве возле усадьбы еще сохранялся красивый водопад. Поскольку в санатории лечили детей больных туберкулезом, родители не разрешали купаться возле усадьбы, и мы с папой ходили на Вешняки. Там очень красивое место. Оно не было оборудовано специально для купания, но было чистым. Я очень любила плавать в детстве. И было множество мест, где мы купались. В посадках между шоссе и санаторием было озеро Блюдечко. Оно было совершенно круглое. Чаще всего ходили туда. Однажды я там тонула. Меня вытащил какой-то дядька и сказал: «Не заплавай так далеко! Не умеешь плавать! Чего там». Плавали и на Гущинке. Вылезали оттуда «синюшными», поскольку 5-я фабрика сбрасывала отработанную краску прямо в реку. Парк, через который мы ходили туда, в то время по существу был лесом. Из развлечений в нем был турник, на котором мы выделывали разные штуки. Я была такая акробатка! Еще летом в парке для детей организовывался пионерский лагерь. Мы собирались и пели песни. Петь очень любили и пели много.

Долгое время мы жили в коммуналке. Жили на улице Крупской, 5 — папе там дали комнату. У нас были очень хорошие соседи. Помню дядю Сашу Реута. Он как встретит меня, спрашивает: «А помнишь, ты за меня замуж собиралась?». В «первом каменном», моим соседом и другом детства был Юра Ляпкин, ставший потом прославленным хоккеистом. У него была большая и очень бедная семья. Он часто приходил ко мне в гости, и моя мама его подкармливала. Это было такое доброе теплое отношение. И когда мы с ним встречались много лет спустя, он говорил: «Галя, я твою маму помню». С ним мы частенько «залимонивались». Помню: нам по четыре года. Юрка сказал: «Пойдем, покажу одно место». И мы шпарим по шоссе. Какая-то знакомая тетенька нас увидела и маме передала, мне потом влетело. Позже мы учились в одном классе. Юра Ляпкин был троечник, ничего особенного, но мальчишка добрый, всем старался помогать. У нас была учительница по географии Маина Михайловна Коконина. Однажды она его спросила на уроке: «Какие японские острова ты знаешь?» А он говорит: «Кюсю, Мюсю, Тюсю…». «Садись! Три». А потом, через много лет мы встречались и вспоминали этот случай. К тому времени он уже побывал в Японии и уж точно все острова знал. Зимой мы очень любили кататься на лыжах. Собирались группой человек пятнадцать и шли на Лисьи горы. Выбирали пологий склон и там катались. С утра я выставляла лыжи за дверь, и Юрка Ляпкин обходил одноклассниц и по погоде смазывал нам лыжи. А еще зимой любили играть в снежки. Это были целые баталии. Выходили в двор и сражались «дом на дом».

Я училась в третьей школе. Тогда она располагалась, на улице Крупской, там, где позже был Дом пионеров. Помню, в школьном буфете были очень вкусные пирожки. Наверное, все мы были наполовину голодные. Город в те годы был совсем другим. Много бараков. На проспекте Ленина, там, где сейчас стоит памятник Ленину, стоял большой барак. За нашим домом был лесочек, а за ним поле. Там сеяли овес, рожь или пшеницу. Поле охранял объездчик на лошади. А мы воровали колоски, лущили их и ели. В районе ул. Живописной было капустное поле. Как же нам было не стащить по кочану и не съесть? Если там прогуливали уроки, то еще и в мешок с обувью бывало положишь кочанчик. Прогуливали мы не часто. Это особенно не было принято. Однажды прогуляли школу в день рождения Ленина. Это же был праздник! Мы собрались у Любы Гусевой, попили чайку, послушали пластинки. А нас потом ругали, говорили, что это политическое дело. У нас был очень дружный класс, и мы часто собирались вместе. Слушали пластинки, очень много пели.

Среди моих детских увлечений было и увлечение музыкой. Моя бабушка — дворянка. После репрессий переехала к нам жить. По ее настоянию я училась играть на пианино. Купили инструмент подешевле, и я два года ходила к учительнице, занималась частным образом. Бабушка не любила мачеху, они часто ссорились. Папа называл это классовой ненавистью. Позже бабушка переехала во Псков к своей дочери.

Почти все свободное время мы проводили на улице. Играли в «колдунчики», в «вышибалы», любили прыгалки, очень любили «классики» с биткой и без нее. В качестве битки использовали баночки из-под гуталина или плоские камешки. Велосипед – это была моя мечта. Нам было по 10-12 лет, когда появились женские велосипеды. Они были без перекладины.   Заднее колесо обрамлялось красивой разноцветной сеточкой. Она крепилась на крыло, и узор у сеточек был разный. Для меня это было предметом ужасной зависти. У Тамарки есть, у Вальки есть, у меня нет. Я просила его у папы, и, наконец он мне купил велосипед. Я едва не расплакалась, когда увидела его. Он купил мужской велосипед с рамой, «присобачил» на него еще маленькое сидельце. А мне сказал: «Галя, я думал, что ставить-то нам его негде. А я купил — и ты будешь кататься, и мальчики». Я ничего не смогла сказать папе, поплакала тихонько в уголочке. Каталась, конечно, но без удовольствия.

Еще одно любимое место — Мазуринское озеро. В 1960-х-70-х годах это была прекрасная зона отдыха. По железной дороге приезжали «Поезда здоровья». На берегу со стороны Щелковского шоссе отдыхали москвичи. Там все было благоустроено, организовывались выездные буфеты. На озере была лодочная станция. Зимой зона отдыха тоже работала. После катания на лыжах можно было перекусить в буфете.

Я очень люблю свой город. Здесь я родилась, прожила всю свою жизнь, покидая его лишь на короткий срок. Здесь выросли мои дети. Я искренне желаю моему городу благополучия и процветания.